* РБК — новости

* *

Главная Новости

Освобождение Киева. Часть 1 - Русское Освободительное Движение

Опубликовано: 11.12.2017

видео Освобождение Киева. Часть 1 - Русское Освободительное Движение

"778 дней без своих". Спецпроект "Интера" ко Дню освобождения Киева
Освобождение Киева белогвардейцами — пожалуй, одна из самых колоритных страниц гражданской войны. Взятие Киева — «матери городов русских» — имело огромное политическое значение для Белого движения. Деникинская пропаганда уверяла, что захват «первой столицы» предшествует захвату второй столицы — Москвы. Да и сам Киев был тесно связан с Белым делом и его героями — одним из главных идеологов Белого дела был киевлянин Василий Шульгин, в Киеве родился и вырос легендарный генерал Дроздовский, безсчётное количество офицеров всех Белых армий были выпускниками Киевского кадетского корпуса. В центре Киева, в доме №40 по улице Большой Житомирской жил когда-то Антон Иванович Деникин...



Сейчас Киев — столица независимого государства Украина. Но тогда это был русский город в Малороссии, часть Единой и Неделимой Российской империи, где жили русские люди и приход Белых был для них приходом освободителей, свергнувших кровавый гнёт красных палачей и вернувших законную справедливую власть. Это, кстати, признают и современные украинские публицисты:


Освобождение Киева от немецко-фашистских захватчиков. Съемки 1943 года

Семимесячное пребывание белых оказалось последними закатными днями русского Киева. В отличие от хулиганской петлюровской и кровавой красной, это была наиболее интеллигентная власть, если такое определение вообще применимо к реалиям гражданской войны. Она не устраивала репрессий. Современники вспоминают, что попасть в контрразведку белых было совсем не то, что в лапы чекистов. Белые действительно старались разобраться, виноват ли перед ними человек, и охотно выпускали арестованных по ложным доносам. Зато именно в это время газета «Киевлянин» опубликовала списки расстрелянных ЧК перед бегством членов Клуба русских националистов. Почти половину из них составляли, как ни странно, типично «украинские» фамилии – Приступа, Бобырь, Гомоляка, Слинко. Эти люди искренне чувствовали себя русскими, за что и были убиты интернационалистами-большевиками.


Освобождение Киева

31 августа 1919 года в Киев вошли части Белой армии. По свидетельствам очевидцев, киевляне в большинстве своем встретили белогвардейцев восторженно. Как и в Харькове, в ряды белых влилось немало молодежи. Среди них был и 16-летний выпускник Киевской гимназии доброволец Анатолий Александров — тот самый, который впоследствии создаст первую в мире атомную подводную лодку и будет руководить ядерными программами советского союза... А в 1919 году месте с белыми он участвовал в наступлении на Москву, ожесточенных боях под Орлом, пережил тяготы отступления и новороссийской эвакуации, участвовал в обороне Перекопа. Чудом этому человеку удалось бежать из красного плена и вырваться из Крыма, где хозяйничали Бела Кун и Розалия Землячка. Киев вместе с белыми покинул и Михаил Булгаков (поначалу в качестве военного врача, а потом воевал в составе 3-го Терского казачьего полка).

И только лишь всевозможным самостийникам, сепаратистам, анархистам и прочему порождению революционной смуты Белая власть в Киеве была как ком в горле — вместо того, чтобы воевать с общим врагом эти деятели предпочитали разбойные нападения на части Белых армий, чем только способствовали успехам красных, что в конечном счёте привело к победе ленинцев.

Итог всем известен — прелести коммунистической оккупации сполна познали и «украинскаясоветская социалистическая республика» и «ре-се-фе-се-ре». Но тогда, победной белой осенью 1919 года ещё был шанс отстоять единую великую Русь.

26 августа 1919 из района Одессы в направлении на Бирзулу и Умань отступила Южная группа советских войск (45, 47, 58-я дивизии). На плечах отступающих Белые захватывают огромный район от Черного моря и Днестра вплоть до Киева.

Еще 24 августа белые, взяв Корсунь, усилили натиск от Белой Церкви и Василькова на Киев. 2-й корпус белогвардейцев, двигаясь по обоим берегам Днепра, опрокинул заслон 14-й армии на пути к Киеву.

Задача овладения Киевом была поставлена командованием ВСЮР Московской директивой. Её пункт третий гласил: «Генералу Май-Маевскому наступать на Москву в направлении Курск, Орёл, Тула. Для обеспечения с запада выдвинуться на линию Днепра и Десны, заняв Киев и прочие переправы на участке Екатеринослав — Брянск».

Хотя основной удар наносился на Москву, роль киевского направления не была недооценена Деникиным. В своих мемуарах «Очерки русской смуты» он писал:

«Предпринимая наступление в направлении Киева, я имел в виду огромное значение соединения Добровольческой армии с польскими силами, наступающими к линии Днепра. Это соединение выключило бы автоматически весь западный фронт и освободило бы значительную часть сил Киевской и Новороссийской областей для действий в северном направлении. Наступление польских войск к Днепру отвлекло бы серьёзные силы большевиков и обеспечило бы надёжно с запада наши армии, идущие на Москву. Наконец, соединение с поляками открывало нам железнодорожные пути в Западную Европу — к центрам политического влияния и могущества, к источникам материального питания армии».

Для выполнения поставленной третьим пунктом Директивы задачи в конце июля была выделена группа войск под командованием генерал-лейтенанта Н. Э. Бредова в составе 5-го кавалерийского корпуса, 7-й пехотной дивизии и Сводно-гвардейской бригады общей численностью примерно шесть тысяч штыков и сабель.

По левому берегу Днепра группа генерала Бредова наступала во главе с  1-й гвардейской пехотной бригадой генерал-майора Максимилиана Штакельберга, имея авангардом 2-й сводный гвардейский пехотный полк полковника Стесселя. Штакельберг захватил Пирятин и шел на Борисполь и Дарницу, почти не встречая сопротивления со стороны Красной Армии.

C запада в направлении Киева и Одессы, одновременно с началом наступления добровольцев, начали свое наступление и украинские войска, состоящие из армий двух разных государственных образований — Украинской народной республики и Западно-Украинской народной республики. Так как правительство и армия ЗУНР в результате войны с Польшей, завершившейся накануне поражением первой, утратили контроль над собственной территорией, её армия — Галицкая армия — была эвакуирована на территории, контролируемые УНР, и перешла в её подчинение. Командование обеими армиями осуществлял Штаб главного атамана С. В. Петлюры. Общая численность обеих армий составляла около 80 — 85 тысяч бойцов, имели свыше 20 тысяч коней, около 1000 пулеметов и свыше 300 орудий, кроме того определённую силу составляли различные «зелёные атаманы», действовавшие в красном тылу и являющиеся союзниками украинской власти, общим числом до 10 тысяч. Большую, более дисциплинированную и лучше вооружённую часть составляли бойцы Галицкой армии.

Предвидя неизбежность встречи с добровольцами, армейское командование издало следующий приказ:

    В случае встречи с частями Добрармии следует придерживаться до дальнейшего распоряжения следующих норм:

        Удерживаться от любых враждебных акций.

        Предложить войскам генерала Деникина, чтобы они не занимали тех местностей, которые уже в наших руках или должны быть заняты.

        Предложить им освободить район нашего похода, чтобы не останавливать нашего движения.

        Приложить все усилия, чтобы досконально разведать организацию и состояние войска, численность и задания, моральное настроение, вооружение, одежду и амуницию армии Деникина. Дальше надлежит разведать отношение деникинских войск к Украинской Державе и к нашим войскам. Немедленно сообщить о том, какие данные уже получены по этим вопросам. Окончательные указания вскоре будут даны.

    — 23 августа 1919 года. Штаб Головного Отамана. Начальником штаба генерал-полковник Мыкола Юнакив.

По мнению историка Д. В. Леховича, галичане не желали воевать с Добровольческой армией и были не против предлагаемой широкой автономии в составе России, так как видели в исторической России, за восстановление которой сражались добровольцы, защитницу от колонизации своего края; тогда как петлюровцы считали Россию своим главным врагом, независимо от того, будет она «красной» или «белой», и готовы были поддерживать одну из борющихся сторон лишь для того, чтобы максимально ослабить обе стороны, а уж потом договориться с обескровленным победителем о полной независимости Украины. Эта разница в отношении к «русскому вопросу» повлияла на последующие события.

Добровольцы, сражающиеся за «Единую и Неделимую Россию», видели в петлюровцах, как в подданных бывшей Российской империи, предателей. Деникин издал 3 (16) августа 1919 года для войск, вступающих в Малороссию, специальный приказ, в котором, в частности, говорилось:

    «Петлюровцы могут быть или нейтральны, тогда они должны немедленно сдать оружие и разойтись по домам; или же примкнуть к нам, признавши лозунги, один из которых широкая автономия окраин. Если петлюровцы не выполнят этих условий, то их надлежит считать таким же противником, как и большевиков».

К галичанам добровольцы относились скорее доброжелательно, так как те, будучи до Первой мировой войны подданными Австро-Венгерской империи, Россию не предавали.

С началом активной фазы боёв в первую декаду августа 1919 г. 1-й армейский корпус генерала Кутепова нанёс удар в стык 13-й и 14-й советских армий. Красный фронт был прорван, обе армии были вынуждены начать отход вглубь Украины. В образовавшуюся брешь вклинились войска ВСЮР. Сводный корпус под командованием Бредова устремился к Киеву.

Бессильные что-либо изменить на фронте, большевики усилили репрессии против местного населения. От центральных властей в Киев был прислан чекист Я. Х. Петерс. Киев был объявлен «укреплённым районом», его «комендантом» был назначен Петерс, его заместителем — начальник Всеукраинской ЧК М. И. Лацис. Была объявлена мобилизация для возведения укреплений в предместьях Киева, участились облавы на дезертиров. Количество киевлян, задержанных ЧК по малейшему подозрению, исчислялось сотнями. Многие из них были расстреляны в последние дни большевистской власти в городе.

В городе работало шестнадцать "чрезвычаек", действовавших независимо друг от друга, так что человек, чудом вырвавшийся из одной, мог сразу попасть в другую. Главные из них компактно расположились в Липках – квартале богатых особняков, за короткое время превратившемся в царствие страха и смерти.

Среди палачей киевской ЧК наибольшей жестокостью прославились Роза Шварц и некая "товарищ Вера". Особо страшную ненависть у обеих чекисток вызывали люди с нательными крестиками. После не поддающихся описанию многочисленных издевательств и богохульных кощунств чекистки срывали эти кресты и выжигали затем каленым железом изображения креста на груди или на лбу своих жертв.

По-другому действовал комендант ГубЧК Михайлов: в ясные летние ночи он выгонял арестованных голыми в сад и охотился за ними с револьвером в руках. Прежде чем застрелить свою жертву, он подробно расспрашивал о ее переживаниях, чувствах, и только потом убивал.

Отъявленным садистом и извращенцем был главный палач губернской ЧК Сорин (Блувштейн), устраивавший шумные оргии, где обнаженные "буржуйки" плясали и играли на фортепиано – причем иногда во время таких оргий принимал и посетительниц, приходивших просить за родных.

При допросах чекистами практиковались изощренные пытки – капали на тело горячим сургучом, сутками держали узников стоя в узких шкафах или забивали в гроб вместе с трупом, угрожая похоронить живым.

Наблюдая за деятельностью организованных им "конвейеров смерти", Лацис на полном серьезе писал "научные труды" со статистикой, диаграммами, графиками, исследующими распределение казней по полу и возрасту жертв, строил временные и сезонные зависимости, занимался изучением социального состава расстрелянных и подгонял свои выкладки под фундаментальные законы марксизма.

Упиваясь всевластием ЧК, 18 августа 1919 года Лацис писал: "Для нас нет и не может быть старых устоев морали и "гуманности", выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации "низших классов". Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнета и насилия. Нам все разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнета и рабства всех.

Жертвы, которых мы требуем, жертвы спасительные, жертвы устилающие путь к Светлому Царству Труда, Свободы и Правды. Кровь? Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет серо-бело-черный штандарт старого разбойного мира. Ибо только полная бесповоротная смерть этого мира избавит нас от возрождения старых шакалов, тех шакалов, с которыми мы кончаем, кончаем, миндальничаем, и никак не можем кончить раз и навсегда".

Накануне взятия Киева войсками генерала Деникина, по личному указанию Лациса была организована массовая "чистка" тюрем, в ходе которой многие содержащиеся в них узники были расстреляны.

Вошедшие в город белые части застали лишь груды остывающих трупов.

Вот так, согласно данным деникинской комиссии по расследованию злодеяний и беззаконий большевиков, выглядело одно из мест экзекуций, принадлежавшее губернской ЧК: "Весь цементный пол большого гаража был залит уже не бежавшей вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасающую массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими остатками. Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи. Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины и приблизительно в десять метров длины. Этот желоб был на всем протяжении доверху наполнен кровью…"

По свидетельству очевидца этих событий, работника Красного Креста, доктора Ю.И.Лодыженского, "помимо известных мест заключения и расстрела, были еще подвалы, заваленные трупами, о которых никто не знал. По мере опознания все новых и новых жертв о них сообщалось родственникам, а затем эти груды тел свозились на грузовичках к огромной загородной братской могиле. Когда это было кончено, там было совершено всенародное отпевание в присутствии многотысячной толпы… Трудно забыть ужасный запах многих сотен полуразложившихся и изуродованных трупов и сцены отчаянья, которым мы были свидетелями".

А вот что вспоминает о тех временах Герой Социалистического Труда, трижды лауреат Госпремии СССР академик АН СССР, А.А.Дородницын: "…когда Киев и наше село заняли деникинцы, отец отправился в Киев раздобыть лекарств для больницы. Завалы трупов – жертв ЧК – еще не были разобраны, и отец их видел своими глазами. Трупы с вырванными ногтями, с содранной кожей на месте погон и лампасов, трупы, раздавленные под прессом. Но самая жуткая картина, которую он видел, это были 15 трупов с черепами, пробитыми каким-то тупым орудием, пустые внутри. Служители рассказали ему, в чем состояла пытка. Одному пробивали голову, а следующего заставляли съесть мозг. Потом пробивали голову этому следующему, и съесть его мозг заставляли очередного…"

Всего в Киеве следователи деникинской комиссии обнаружили 4800 трупов казненных. Но приведенную цифру отнюдь нельзя назвать полной, поскольку в некоторых захоронениях тела не представлялось возможным сосчитать из-за сильного разложения, а по данным населения, количество исчезнувших в "чрезвычайках" горожан составило свыше 12 тыс. человек.

...С левого берега Днепра к городу приближались войска группы Бредова. 30 августа были заняты Никольская и Предмостная слободки на левом берегу Днепра и передовые разъезды и патрули добровольцев, пройдя по не тронутым красными и не охраняемым украинцами мостам, появились на улицах Киева уже вечером 30 августа. Первыми в Киев вошли три кавалерийских полка 5-го кавалерийского корпуса. За ними следовали пехотные части полковника А. А. Стесселя и генерал-майора Н. И. Штакельберга. Войдя в Киев, добровольцы начали продвижение к центру города, по пути разоружая все встречавшиеся им украинские части (так была разоружена Коломыйская бригада Галицкой армии и несколько более мелких отрядов). Всего в Киев вошло до трёх тысяч добровольцев. В Киеве они могли найти поддержку порядка тысячи бойцов офицерских дружин.

18 (31) августа 1919 года, когда украинские части утром торжественно двинулись колонной на Думскую площадь, в город через Цепной мост вошли передовые части добровольцев, под командованием Н. И. Штакельберга. Около полудня украинские части расположились на Думской площади возле Киевской городской думы, на балконе которой водрузили украинский флаг. Как вспоминал очевидец событий К. Г. Паустовский «Флаг на этом балконе был своего рода заявочным столбом. Его вывешивала каждая новая власть…». В Думе войска освободителей ожидали члены городской управы во главе с городским головой Рябцевым, которые намеревались выяснить отношение новых хозяев города к городской власти. С галичанами начались переговоры. Узнав в то утро, что добровольцы уже в Киеве, Петлюра отменил своё прибытие в город и передал приказ отменить запланированный парад. Примерно так же поступил и командующий Галицкой армией Мирон Тарнавский — с той только разницей, что он узнал о присутствии добровольцев в Киеве только тогда, когда уже сам прибыл поездом в город. Узнав об этом, он немедленно на том же поезде покинул Киев.

Около двух часов дня добровольцы также вышли к Городской думе. Население с энтузиазмом встречало своих избавителей от большевиков — галичан и добровольцев. На Крещатике собралась многотысячная толпа горожан, причем одни пришли встречать «украинских освободителей», а другие — «русских освободителей»... На балконах висели портреты Петлюры, Шевченко, царя Николая Второго, Деникина, украинские и русские флаги.

Эскадрон добровольцев выстроился рядом с конной сотней галичан. В пятом часу пополудни к Думе, где уже находилось командование и подразделения добровольцев, прибыл принимать парад украинских частей генерал Кравс. Командир эскадрона добровольцев, представившись генералу, попросил разрешения его подразделению принять участие в параде и установить рядом с украинским флагом, уже вывешенным на Думе, русский триколор. На обе просьбы Кравс дал согласие.

Подъём русского флага вызвал взрыв энтузиазма у многотысячной толпы киевлян, заполнивших Думскую площадь и Крещатик. В этот момент по площади торжественно проходила воинская часть из Запорожского корпуса полковника В. П. Сальского (к тому же назначенного Кравсом комендантом Киева). Увидев на Думе российский триколор он отдал приказ сорвать его. Один из его солдат поднялся на балкон, сорвал российский флаг и бросил его на землю в пыль под копыта коней.

От этой выходки украинцев толпа на площади пришла в бешенство. К Сальскому (кстати, бывшему полковнику царской армии) подлетел кавалерист-доброволец и попытался зарубить его, но сам пал изрубленный шашками запорожцев. На площади поднялась стрельба. Добровольцы дали залп в воздух. В украинцев стреляли и кидали гранаты из толпы. Галичане были в своей массе селянами, в городе они ориентировались плохо и растерялись. В их рядах началась паника, были убитые и раненые, украинцы спешно бежали с Думской площади. По всему Киеву добровольцы начали разоружать и брать в плен украинские части. Всего были разоружены или попало в плен до трёх тысяч бойцов украинской армии, в том числе в плен попал штаб III корпуса. Были захвачены орудийные батареи и многие большевистские трофеи, которые достались украинцам. Те же части, которые не поддались панике и не покинули пределов города, сконцентрировались в районе железнодорожного вокзала, в котором расположился штаб галичан (публицист В. В. Шульгин описал это так: «Петлюровцы бежали „быстрее лани“ и сконцентрировались у вокзала…»), под командой полковника Мыкитки, числом до четырёх тысяч, ожидая приказов своего командования, но приказов не поступило.

Впоследствии командующий Галицкой армией генерал Тарнавский саркастически вспоминал: «Ми взяли Київ, а в Київі стрінулися з Денікіном. Замість, щоби 60% його армії перейшло до нас, виявилося це, що богато людей Придніпрянської армії перейшло до него. Київ зістав втрачений, не через зраду одного або другого, а тільки тому, що Добровольці були сильніші і в місті зорієнтувалися лучше та скорше, як ми; крім того населення було за Добровольцями».

Киевляне записываются в белую Добровольческую армию Генерал Кравс, который не одобрял поведение петлюровцев, бросился спасать положение — он явился на переговоры в штаб Бредова, который располагался в здании V Киевской женской гимназии. Бредов продержал Кравса в приёмной несколько часов, прежде чем принял его. Кравсу, для привлечения внимания к своей персоне и к факту того, что русский генерал обращался с ним не как с равным, пришлось даже пойти на демонстрацию — объявить себя «пленным» Бредова и сдать личное оружие. После этого, поздним вечером, переговоры начались и продолжались около четырёх часов. Бредов прежде всего заявил Кравсу что «Киев, мать городов русских, никогда не был украинским и не будет» и что никаких переговоров с делегацией армии УНР быть не может: «…пусть не приезжают, будут арестованы и расстреляны как изменники и бандиты». Кравс заверил Бредова что галичане в оперативном отношении действуют независимо от армии УНР и ей никак не подчинены. Бредов потребовал от Кравса немедленно и без всяких условий вывести все украинские войска из Киева. Примерно в два часа ночи 19 августа (1 сентября) 1919 года соглашение между галичанами и добровольцами было достигнуто. Кравс подписал приказ о выводе украинских войск из Киева на один дневной переход на запад — примерно 25 километров — что соответствовало линии сёл Игнатовка — Васильков — Германовка; украинские войска обязались не предпринимать никаких враждебных действий против добровольцев; украинцы не могли вывезти из Киева больше, чем привезли с собой; стороны обоюдно обменивались пленными и возвращали оружие разоружённых отрядов (впрочем, как сообщал «Журнал Штаба…» в плену у деникинцев на 4 сентября 1919 г. всё ещё пребывало несколько сотен галичан, в том числе офицеры штаба III корпуса и значительное количество захваченного вооружения и боеприпасов). Отдельной статьёй было выделено следующее заявление: «Галицкая армия действует независимо от войск Петлюры, под собственным галицким командованием, без какой-либо политической программы, с одной только целью борьбы с большевизмом». В оригинале текст этого заявления был написан по-русски.

В результате выходки «запорожського старшины» победа украинских войск в одночасье обернулось их поражением. На утро 19 августа (1 сентября) 1919 года в Киеве был расклеен приказ генерала Бредова: «…отныне и навсегда Киев возвращается в состав единой и неделимой России».

20 августа (2 сентября) 1919 года правительство УНР издало обращение к украинскому народу, в котором фактически признавало состояние войны с ВСЮР.

21 августа (3 сентября) 1919 года Петлюра, неожиданно для галичан, заключил договор с Польшей, уступив ей Галицию и Прикарпатскую Русь — земли, из-за которых Галицкая армия и вела с Польшей войну. Взаимное недоверие между лидерами УНР и ЗУНР всё более нарастало.

22 августа (4 сентября) 1919 года Петлюра отдал приказ отвести украинские войска ещё далее на запад, на линию Казатин — Житомир. Район Киева заняла группировка генерала Бредова в составе 15-й и 7-й дивизий (до 8 тысяч бойцов).

Командующий Добровольческой армией генерал В. 3. Май-Маевский в интервью газете «Киевская жизнь» в частности заявил: «Что касается до наших отношений с Петлюрой, то они таковы: Петлюра или станет на платформу Единой Неделимой России, с широкой территориальной самобытностью, или ему придется с нами драться, чего, однако, войска его совершенно не желают. Глубоких корней в массах идея Петлюры не имеет и обречена на гибель». 31 августа (13 сентября) 1919 года всё же начались переговоры делегации УНР в лице генерала М. В. Омельяновича-Павленко с командованием ВСЮР в лице генерала П. П. Непенина. Белые не проявили гибкости и продолжали настаивать на своих первоначальных требованиях, в частности генерал Непенин заявил: «Добровольческая армия идет под лозунгом реставрации Единой Неделимой России в границах довоенного времени, с существенной вставкой о широкой автономии окраин и что переговоры возможны будут только в том случае, если украинское правительство присоединится к этому лозунгу. Украинская армия …может быть либо нейтральной, либо враждебной нам и в первом случае она должна признать верховное командование над собой генерала Деникина». Такие условия были абсолютно неприемлемы для украинских сепаратистов. Переговоры были сорваны. Создать единый антибольшевистский фронт на Юго-Западе России не получилось.

Таково было положение дел в освобождённом Киеве - "Матери городов русских". Осенью 1919 года Белые сумели отвоевать у большевиков Курск, Воронеж, Орёл. До Москвы оставалось 400 километров.

Одновременно на севере из Эстонии снова выступила крупная русская армия (командир - Николай Юденич), сумевшая дойти до Петрограда и даже занять окраины города. Но уже вскоре красные этот отряд разгромили.

Реклама

Популярные новости


Реклама

Календарь новостей

Реклама

Архив новостей

Реклама

rss